Об авторе

Первое, что хочется отметить — поэтическую воспитанность автора «Белого человека», безукоризненный такт, ясность и простоту. Тут замечаешь не только рост дарования автора, его отрыв от себя прежнего, но и перемену из тех, что приводят к изменению поэтического мировоззрения. На почти обэриутскую «Наталью Николаевну» Шульпяков времен «Щелчка» или «Желудя» вряд ли бы замахнулся. И тут, думается, немалую роль сыграла еще одна его ипостась — переводчика.

"Название книги, оно, скорее, от нашей литературы, которая заимствована, в хорошем смысле слова, так же как и европейская литература наследует античности. Так что все в порядке, мы в каком-то смысле продолжаем заимствовать у античности, поэтому движение в русской литературе всегда идет с запада к нам на восток, и расцветает у нас, конечно, уникальным образом".

Германия, Польша, Голландия, Италия, Турция… Разноязыкие страны и их культура, описанные мастерской рукой, составляют лишь фон, на котором разворачиваются судьбы людей, ищущих свое место и дело. По ходу движения сюжета, со скоростью поезда, кочующего из страны в страну, мы видим, что фон нужен, как задник на сцене, где разворачиваются трагические поиски заблудших душ — ​поиски свободы и правды — ​извечных, коренных философских понятий, к уяснению которых стремится рефлексирующая душа любого, кто думает о жизни.

Пушкин прочитал всех и у каждого что-то взял, а получилась живая ткань. Поэтому про Александра Сергеевича и говорят, что он «сплавил». Силой творческого духа, силой мировоззрения. Вот тут цикада Батюшкова, а тут Гораций, а здесь Байрон или Ариосто. Хотя, когда напоминаешь человеку, далёкому от литературы, что «гений чистой красоты» — это вообще-то фраза Жуковского, человек впадает в некоторое изумление.

Все-таки образ Стамбула возникает почти в каждой моей книге, и в «Красной планете» тоже, хотя эта книга о формировании истории и свободы/несвободы человека в ней. Наверное, со временем стоит объединить «сны о Стамбуле» в один текст, и тогда увидим, что это за книга.